И пока они стояли в дверном проеме, на какое-то короткое мгновение сквозь года и выпитый бурбон она увидела мужчину, которого знала прежде.

— Так это была ты, Лу? — хрипло прошептал Фрэнчи. — А я все время смотрел на тебя и спрашивал себя: «Откуда я ее знаю? Почему ее лицо мне кажется знакомым?» А это, оказывается, ты. Ты была все это время рядом.

Он не хвастал тем, что когда-то сделал. Он просто вспоминал приятные моменты, которые задели и ее и его жизни.

— Ты помнишь ту ночь, когда я выиграл во всех аттракционах на ярмарке? А то утро, когда я провожал тебя домой? И после того, как я поцеловал тебя на прощанье, ты вошла в дом своего отца и выложила перед ним все эти глупые куклы, одеяла, ветчину и большие корзины с продуктами?

В порыве Лу коснулась его щек ладонями и поцеловала его:

— Помню и никогда этого не забуду. Никогда, Фрэнчи. А теперь будь поосторожней на ступеньках!

— Буду, — пообещал Фрэнчи.

Лу стояла в дверях и смотрела, как он поднимается по лестнице и входит в квартиру своей невестки. Потом закрыла дверь и прислонилась к ней.

Большая гостиная пахла на удивление знакомо, как когда-то в былые дни — табачным дымом и виски. Добавился только запах лет. Жизнь бывает так жестока к людям! Было почти невозможно представить, что день и вечер, которые только что миновали, она провела совершенно по-иному.

Она закрыла замок на два поворота, подняла окна и закрепила их на защелках, чтобы проветрить комнату, пока будет готовиться ко сну. Потом, пройдя в спальню, она разделась и долго стояла, рассматривая свое обнаженное тело в одном из зеркал на стене в полный рост.

Ей было четырнадцать, когда она встретила Фрэнчи. Из-за того, что она рано повзрослела, а никакого другого способа развлечений в те времена не было, она уже два года развлекалась с мальчиками. Она приехала в Чикаго в том же году и стала владелицей заведения, когда ей было семнадцать или восемнадцать лет.

Это было либо в двадцать седьмом году, либо в двадцать восьмом. До этого и после она обслужила множество мужчин.

Несколько раз она безуспешно пыталась подсчитать сколько.

Число доходило до тысячи, но она так и не могла вычислить точную цифру. Когда девушка работает на Стокаде, или в «Кленовом листе», или в другом каком «веселом» месте, обслуживая от двадцати до тридцати мужчин за смену, простая арифметика становится слишком сложной. Особенно когда два-три раза в неделю сверху отдаются приказы увеличить количество клиентов, поскольку в город вошла та или иная войсковая часть и каждый жеребец хотел по возвращении домой похвастать, сколько девушек он завалил в Чикаго. Если она верно помнит, то в свои лучшие ночи, работая по восемь часов в смену, даже с получасовым перерывом на кофе, она успевала обслужить до шестидесяти четырех мужчин.

Лу взяла в руки свои груди, потом погладила тело. Из дали годов такие вещи кажутся просто немыслимыми. Еще более немыслимыми, чем старинные поговорки о том, что все шлюхи фригидны, или чокнутые, или имеют золотые сердца. Некоторые ей нравились. Некоторые нет. Но она за это получала деньги. Это был ее бизнес. Теперь, спустя годы, когда ей уже пятьдесят пять, у нее сохранилась довольно неплохая фигура.

По правде говоря, фигура у нее гораздо лучше, чем у большинства старых дев, которые ни разу не знали мужчину.

Она надела шелковую ночную сорочку и набросила поверх шелковый пеньюар. Возможно, ей стоит написать книгу и попросить мистера Роджерса протолкнуть ее в печать. Она отыскала пару шлепанцев и сунула в них ноги. И не потому, что ей нужны деньги. Теперь, когда Пьетро наверняка узнал все о порочном прошлом своей приемной матери и больше никогда не пригласит ее в Рим проведать его с женой и внуками, стыдно тратить такую популярность попусту.

Если она когда-нибудь и напишет книгу, то ее можно будет назвать «Жизнь и любовь Лу Чандлер, или Как разбогатеть, лежа на спине». Определенно она станет бестселлером. Лу знала множество выдающихся бизнесменов и профессионалов в Чикаго, несколько из которых уехали даже в Вашингтон, которые будут счастливы скупить ее первое издание на корню.

Лу поняла, что она слишком пьяна, чтобы думать о подобных вещах. Некоторые люди наделены способностями от рождения. Они могут рисовать картины, играть на пианино или строить жилые комплексы. Другие рождаются с иными талантами. И если вы стремитесь к приятной жизни, нужно пользоваться тем, что вам дано.

По ее мнению, сексу придается излишнее значение. А ведь это совершенно нормальное желание, впервые возникшее после того, как Адам познал Еву. И оно вовсе не основывается, как утверждают некоторые досужие тупицы, на грязных картинках и эротических фильмах. Чтобы возникло желание, нужна только близость. Когда девочка и мальчик или мужчина и женщина вместе, то в благоприятных обстоятельствах, если, конечно, мальчик или мужчина надлежащим образом экипирован, они хотят только одного.

Луи считала, что в ее время с этим делом обстояло гораздо лучше. Если бы существовало подходящее заведение, где о четверых подростках, которые изнасиловали мисс Дейли, могли бы позаботиться за умеренную плату, можно поспорить, подобного бы никогда не произошло.

И, вопреки общему мнению, большинство девушек, работающих в таких местах, по крайней мере в домах, где ей приходилось работать, мало беспокоятся о том, чем они занимаются. Большинство из них — это девушки, такие, как она, с ферм или из маленьких провинциальных городишек либо молодые вдовы, которые вышли на улицу добровольно. Девушки, которые хотели от жизни немного больше, чем они могли заработать, служа продавщицами в универмагах, или секретаршами в учреждениях, или обслуживая столики, или работая лифтершами.

Она знала очень многих девушек, работавших с ней, которые очень удачно вышли замуж. Лу прошла в кухню, налила молока в кастрюльку и поставила ее на плиту подогреваться. К тому же эта профессия дает определенные преимущества. Достопочтенного судью Гарольда Тайлера Грина чуть было паралич не разбил, когда он услышал ее голос по телефону.

Она не видела его и не разговаривала с ним почти тридцать лет, но он тотчас же узнал ее по голосу.

— Привет, Гарольд. Это Лу.

Лу попыталась подавить смешок, но безуспешно. Стоило ей сказать эти несколько слов, как его честь так засуетился и развил такую деятельность, что Фрэнчи Ла Тура выпустили бы под залог, даже если бы он хладнокровно перестрелял весь Верховный суд штата.

Лу не особенно гордилась собой. Она такое проделала в первый раз. Это, как она полагала, было очень похоже на шантаж. Однако Гарольд был у нее в долгу. В те времена, когда она его знала, он был особенно отвратительным юнцом с самыми невероятными идеями о том, что может доставить ему удовольствие.

Она вылила подогревшееся молоко в стакан, открыла коробку с крекерами и помазала их ореховым маслом. Но все это в прошлом. Нет ее заслуги в том, что сейчас стало с этим домом.

Она лишь сидит в своей квартире и не сует нос в чужие дела.

А утром она займется поисками новой квартиры и снова утонет в безвестности, которая была так грубо нарушена.

В конце концов, какое ей дело до того, что произошло с мисс Дейли или с Терри или что будет с этими четырьмя мальчишками? Тем не менее она была довольна тем, как повели себя мистер Адамовский, сеньор Гарсия, мистер Роджерс и Фрэнчи.

В газетах сообщалось о множестве случаев, когда какого-нибудь бедного ребенка жестоко избивали или насиловали, пока множество так называемых мужчин стояли рядом и ухом не вели.

Слава Богу, в мире еще осталось несколько мужчин.

Лу понесла было стакан молока и крекеры к себе в спальню, но вспомнила, что утром придет молочник. Она поставила молоко с крекерами на мойку, собрала пустые бутылки, отперла дверь черного хода и увидела несчастную Терри с дымящейся сигаретой в зубах, сидящую на ступенях черной лестницы.

— И что ты тут делаешь? — спросила у нее Лу, — Сижу, — ответила ей девочка.

Лу поставила проволочную сетку с молочными бутылками на кафель: